Михаил Литвяков: «Нужно уметь достучаться до своего героя»

17 мая – день рождения замечательного режиссера-документалиста Михаила Литвякова. С выпускником ВГИК, автором десятков документальных фильмов, основателем кинофестиваля «Послание к Человеку» мы вспомнили его довоенное детство, студенческие годы и поговорили о ленинградских документалистах.

– Михаил Сергеевич, с чего началась ваша любовь к кино?

- Мы, довоенные дети, очень любили кино. Интерес к нему зародился у меня еще с первых школьных лет. Дома я устраивал киносеансы. Брал напрокат 16-миллиметровое проекционное оборудование, вешал простыни, показывал фильмы соседям и друзьям. Я до сих пор помню магию этих сеансов, запах пленки: стрекотал аппарат, менялось изображение. Зрители были в восторге, хотя шел всего-навсего учебный фильм «Времена года».

Первые фильмы, которые я увидел в кинотеатре, были «трофейные»: «Тарзан», «Мстители из Эльдорадо», «Долина гнева».

Смешная история вспоминается в связи с первым трехцветным советским фильмом «Иван Никулин – русский матрос». Спрашиваю своего дружка Борьку Зимарева (он посмотрел картину раньше меня): правда ли, что фильм цветной? Он подумал и говорит: «Кажется, цветной – там под мостом цветы росли».

Мы прогуливали занятия в школе, чтобы попасть на новый фильм, клянчили у киномехаников кадры с лицами любимых актеров… Думал ли я тогда, что кино станет моей судьбой, моей жизнью? Конечно, нет. Я рано лишился отца, он умер в 1949 году в возрасте 45-ти лет, пройдя путь от военного летчика до заместителя командующего 13-й воздушной армии, защищавшей блокадный Ленинград. Мама была рада, что мой старший брат окончил военное училище и получил назначение на флот. Меня попытались устроить в суворовское училище. Высокий седой полковник-фронтовик посмотрел на меня, видимо, все про меня понял и сказал: «Хочешь в карцере посидеть?». Я действительно не отличался дисциплинированностью, и в карцере мне сидеть не хотелось. Полковник посоветовал выбрать гражданскую профессию.

– Как вы поступили во ВГИК?

- Первая попытка оказалась неудачной – я сдавал экзамены в мастерскую Романа Кармена и не добрал один балл. То же самое произошло с сержантом Валерием Гурьяновым. Мы вместе вернулись в Ленинград и поступили на «Ленкинохронику». Нас привел туда фронтовой кинооператор Борис Дементьев, друг нашей семьи. Помните, в фильме «Берлин» он с кинокамерой в руках поднимается по ступенькам рейхстага? Валерий стал ассистентом у кинооператора Григория Донца, а я – у Бориса Козырева. Год работы на студии дал нам очень многое. Но мы не оставили мечты о ВГИК. 12 апреля 1961 года Гагарин полетел в космос. Мы с Валерием решили написать сценарий «Слава тебе, Человек!», посвященный этому событию, и послали на творческий конкурс одну работу на двоих. Нам повезло. Мы поступили в мастерскую к Илье Петровичу Копалину, замечательному документалисту, сподвижнику Дзиги Вертова, одному из лауреатов премии «Оскар» за фильм «Разгром немецких войск под Москвой».

ВГИК… Это был особый мир. В общежитии я попал на пятый этаж, в комнату, где до меня жил Василий Шукшин. Моими соседями оказались Николай Губенко, Валерий Гурьянов, Виталий Каневский, Лариса Лужина. Там же жила моя будущая жена, студентка сценарно-киноведческого факультета Ирина Калинина, ответственный секретарь газеты «Путь к экрану». Во ВГИК я не расставался с фотоаппаратом, снимал в мастерских Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, Льва Кулешова и Александры Хохловой, Льва Свердлина. У знаменитых операторов Сергея Урусевского, Леонида Косматова, Анатолия Головни, Бориса Волчека… У нас были замечательные педагоги: Сергей Комаров, Григорий Серпуховитин, Вера Романова. По студенческим билетам нас пускали во все театры Москвы. Учиться было интересно.

Помню, однажды Илья Петрович попросил нас выбрать тему и написать режиссерский сценарий. Я решил рассказать о строительстве Дворца пионеров на Ленинских горах. Сделал раскадровку, оформил как фотофильм и сдал. Илья Петрович посмотрел и говорит: «Очень профессионально. Как на Центральной студии документальных фильмов. А где выдумка, где художественный поиск?» – и поставил «тройку». Этот урок я запомнил навсегда.

– Как вы готовились к поступлению?

- У меня появился фотоаппарат, и я активно фотографировал, это стало моим хобби. Но поступать решил в Ленинградский театральный институт. Курс набирал Аркадий Кацман; он сказал, что у меня плохая дикция, и меня не взяли. Спустя годы один из эпизодов своего документального фильма «Советский диплом» я снимал в этом институте. Там вновь встретил Кацмана. Мы обменялись визитками, он прочел мою и пошутил: «Видите, как хорошо, что вы не стали актером! У вас престижная профессия режиссера».

Провалившись в театральном институте, я попытал счастье в медицинском, но и туда не поступил. Устроился в железнодорожный техникум, но проучился всего один семестр. Слишком много соблазнов было в большом городе для парня моего возраста. Не знаю, как бы сложилась моя судьба, если бы наш сосед Владимир Захаров не предложил мне поехать с геологами в котуйскую экспедицию на полуостров Таймыр. Я прошел курсы техника-геофизика по поиску урановых руд. Мы прилетели в Хатангу, поселок ссыльных. Там, на берегу реки, со своими новыми друзьями отпраздновал свой девятнадцатый день рождения. Мы пили спирт из медного чайника. В экспедиции я стал обрастать первой в своей жизни бородой: хотелось казаться взрослым.

Многое тогда для меня, горожанина, было впервые. Нас переправили самолетом на реку Котуй подготовить лагерь. Это была тяжелая работа. Мы жили в палатках, спали в мешках, на оленьих шкурах. Помню, как однажды мы проснулись от жуткого грохота – по реке шел лед. Это было грандиозно!

Когда пришла баржа с основным составом экспедиции, мы начали геологические работы: брали пробы грунта, измеряли уровень радиации. Приходилось уходить на многие десятки километров от лагеря. С каждым шагом рюкзак становился все тяжелее от проб грунта. Однажды мой радиометр стал зашкаливать. Я испугался, и лишь позже выяснилось, что на Новой Земле испытали атомную бомбу… Впечатлений было много, еще больше – трудностей: жара, тучи комаров. Однажды катер, который тянул нашу баржу, перевернулся и мы сели на мель…

Из экспедиции я привез много фотографий, дневник, который вел каждый день. Они мне пригодились, когда я писал вступительные работы во ВГИК. О том, что есть такой институт, узнал, когда проходил службу в армии. В красном уголке казармы я увидел в журнале «Огонек» статью о новом фильме Сергея Герасимова «Молодая гвардия», в котором снимались студенты его мастерской. Я загорелся желанием поступить во ВГИК.

– Расскажите о своем первом фильме.

- В 1960 году я заканчивал армейскую службу в зенитно-ракетных войсках на Байконуре и ждал вызова во ВГИК, но заболел дизентерией.

Меня выходили, и я пообещал, что первый свой фильм посвящу врачам. Так и появился «Вечный бой». На третьем курсе я должен был снять на «Ленкинохронике» десятиминутный фильм. Сюжет нашелся очень быстро. Я прочитал в газете «Вечерний Ленинград» заметку о том, что главный хирург Ленинградской областной больницы, когда уходит с работы, всегда должен сообщать дежурному, где он будет находиться: в кино, на концерте, в гостях, чтобы в экстренном случае его могли быстро найти. Мобильных телефонов в ту пору не было. Моим героем стал главный хирург Виктор Седлецкий. Мы организовали съемку в Ленинградской капелле, где играл оркестр под управлением Евгения Мравинского, и пригласили на концерт Седлецкого с супругой. Ему передали записку с вызовом на срочную операцию, и он ушел с концерта. Я построил фильм на параллельном действии: идет концерт и идет операция. Руки врача – руки музыканта. И когда по окончании концерта публика аплодирует музыкантам, дирижер кланяется, и мы видим пустое место в зале, место ушедшего хирурга. Эту картину я монтировал под оригинальную музыку.

– Вы стали создателем одного из самых престижных российских кинофестивалей «Послание к Человеку». Как пришла эта идея?

- «Послание к Человеку» – дитя эпохи «перестройки и гласности». Тогда, в конце 80-х, перемены в нашей стране происходили столь стремительно, что игровой кинематограф не поспевал за ними. Документалисты были ближе к реальной жизни, оказались способны увидеть и показать это правдиво и без прикрас. На экран вышли десятки новых фильмов. Советское документальное кино оказалось востребованным за рубежом. Может быть, впервые после революционных 20-х годов и Великой Отечественной войны мы, документалисты, ощутили себя не менее важными для общества, чем деятели игрового кинематографа. Тогда и возникла идея создать самостоятельный фестиваль неигрового кино. Раньше был конкурс документального кино при Московском международном кинофестивале.

В Союз кинематографистов СССР приехали представители из разных регионов, привезли различные программы. Я представлял Ленинградское отделение Союза, и моя программа оказалась лучшей. А название фестиваля пришло неожиданно. Я был в гостях у Галины Долматовской и, увидев у нее Библию, обратил внимание на заголовки: «Послание к Римлянам», «Послание к Коринфянам». Меня осенило: фестиваль должен называться «Послание к Человеку».

Первый фестиваль неигрового кино открылся в Ленинграде 25 января 1989 года в гостинице «Ленинград». Очень помог «Совинтерфест» и лично Юрий Ходжаев. Мне удалось получить разрешение идеологического отдела ЦК КПСС пригласить балерину Наталью Макарову со своим фильмом «Балерина». После восемнадцати лет добровольного изгнания ей впервые разрешили вернуться на Родину.

Первое «Послание к Человеку» стартовало успешно. Кинотеатры были полные. Работал кинорынок, ПРОКК – профессиональный клуб кинематографистов, которым руководил режиссер Виктор Семенюк. Кинофестиваль был зарегистрирован в Международной федерации ассоциаций кинопродюсеров (FIAPF) в Париже. Два первых фестиваля мы провели, ощущая мощную поддержку города и государства. После краха Советского Союза рухнули кинопроизводство и кинопрокат. Были тяжелые времена, но мы выжили. Сейчас фестивалем руководит Алексей Учитель и его молодая команда. Фестиваль стал одним из крупнейших форумов мира для игровых, документальных и экспериментальных фильмов.

– Документальное кино и журналистика идут нога в ногу. Ваше творчество находится где-то посередине между кино и журналистикой?

- На Ленинградской студии документальных фильмов мы всегда стремились приблизить документальное кино к искусству. Вспомните картины Семена Арановича, Александра Сокурова, Юрия Занина; снятые по сценариям драматурга Бориса Добродеева фильмы Павла Когана, Николая Обуховича, Людмилы Станукинас, Валерия Гурьянова. «Ленинградская волна» – так их назвали кинокритики. Нам посчастливилось работать с прекрасными кинооператорами – Владимиром Дьяконовым, Юрием Николаевым, Михаилом Массом, Николаем Волковым, Александром Якубовским…

– Меня поразило, как в фильме «Жизнь после жизни» люди спокойно, с улыбкой рассказывают о своих планах на пенсию. Сейчас многие остерегаются камер и чаще всего боятся попадать в кадр. У вас общение с героями происходит как-то по-дружески, просто…

- Просто нужно уметь достучаться до своего героя. Все происходит на эмоциональном уровне. Без человеческого контакта режиссер как художник не существует. Я всегда любил своих героев, они становились моими друзьями на всю жизнь. В этом весь секрет.

Источник