Михаил Боярский: «Я – игрок командный»

26 декабря отмечает свой юбилей, пожалуй, самый известный санкт-петербургский актер, человек, уже ставший одним из символов города на Неве, – Михаил Сергеевич Боярский. Д’Артаньян из «Д’Артаньяна и трех мушкетеров», Сильва из «Старшего сына», Теодоро из «Собаки на сене», шевалье Де Брильи из «Гардемаринов» и многие другие его роли знает и любит вся страна.

– Вы – представитель большой и известной санкт-петербургской актерской династии. И все же, как вы решили сами для себя, что станете актером?

- Думаю, мои родители подспудно понимали неизбежность моего жизненного пути. В детстве по их желанию я учился в музыкальной школе при консерватории. О, сколько было потрачено труда и моего, и родителей! По 4–6 часов за фортепьяно – нагрузка колоссальная… Друзья во дворе, а я – как каторжник на галерах… Поэтому поступление в Театральный институт казалось для меня заметным ослаблением нагрузки. Тут в выборе, конечно, сыграло свою роль, что я рос среди артистов. Вокруг меня были одни актеры: и матушка – Екатерина Мелентьева, и папа – Сергей Боярский, и брат – Александр Боярский, и два дяди – Николай и Алексей Боярские, и тетя – Лидия Петровна Штыкан… В общем, артистическая среда мне представлялась более симпатичной, чем музыкальная. Но с прогнозом я ошибся. Актерский хлеб оказался очень тяжелым и сложным. После я познакомился с людьми, в которых тут же влюбился, они стали для меня образцом: это мой учитель и режиссер Игорь Владимиров, Алиса Фрейндлих, Анатолий Солоницын, Алексей Петренко, Анатолий Равикович и другие. В те годы был настоящий расцвет театра и кинематографа. Я был очень рад, что выбрал правильную дорогу, что я нахожусь с теми людьми, которых я люблю, уважаю. Всю жизнь с радостью встречался с ними.

– Вы не сразу пробились в «большое» кино. Поначалу кроме театра еще снимались в рекламах, маленьких учебных фильмах…

- Да, брал халтуру. Хорошее подспорье для нищего семейного бюджета актера. По совести говоря, рекламы тогда практически не было. Никому она не нужна была. Однако, помню, рекламировал мебель из «древесно-слоистого пластика». За это получал рублей десять. Это серьезные деньги для человека, который только что окончил институт. Что такое древесно-слоистый пластик, я до конца не разобрался до сих пор… Как все происходило? Допустим, снимался я в какой-то небольшой роли на «Ленфильме». Ко мне подходили, спрашивали: «А не могли бы вы ненадолго отойти, сказать пару слов про продольный пластик?». Да, пожалуйста, хоть про танк! Эту рекламу никто тогда не видел. Но сегодня поклонники выкапывают эти раритеты моей судьбы. Они оказались востребованы сейчас, но не тогда. Конечно же, были еще отрывки из спектаклей. Тогда модно было устраивать шефские концерты. Театр отправлялся на заводы – «Электросила», «Светлана», в Дом престарелых. Я принимал в этом активное участие, так как пел и играл на гитаре, и со мной было просто поехать на какой-нибудь концерт. Только потом стали появляться серьезные предложения в кино. Одна из первых киноролей была в молдавской картине «Мосты». Там снимались Бухути Закариадзе, Михаил Волонтир, еще ряд известных артистов. Это была своеобразная проба пера, так как снимался я далеко, а фильм не претендовал на то, чтобы идти первым экраном. Но на «Мостах» я приобрел опыт – начал понимать, что такое команды «Мотор!», «Стоп!», где крупный, общий план, как вести себя перед камерой… Когда предложили сыграть эпизод в «Соломенной шляпке», я не то что струхнул, но… Андрей Миронов, Михаил Козаков, Алиса Фрейндлих… Это же цвет кино и театра того времени! Было страшновато, но я решил, что достаточно готов к этому. Моя уверенность строилась не на пустом месте. В театральном институте фехтование преподавали очень серьезно. Я учился у легендарного Ивана Эдмундовича Коха, чемпиона Ленинграда по фехтованию на рапире 1937 года, заслуженного деятеля искусств РСФСР. Я был готов к любому эпизоду, где нужно было драться, прыгать, фехтовать, ну, и спеть на итальянском в придачу. Сняли эпизод за один день. Я был волосат, чем-то похож на итальянца, и в общем все прошло достаточно спокойно. Я не испортил картину. Это помогло в дальнейшем, потому что цепкий глаз режиссеров вычислял меня как некоего «молодого, похожего на итальянца» – а может, армянина, молдаванина – артиста. И с тех пор меня стали активно приглашать на роли в «…трех мушкетерах», «Собаке на сене», «Доне Сезаре де Базане». Вот как полезно появиться на экране в нужное время и в нужном месте!

– Вы считаете роль в фильме «Старший сын» одной из самых значимых для себя…

- Да. Это серьезная драматическая работа, а не использование внешних данных. Прекрасная драматургия Александра Вампилова, общение с замечательным режиссером Виталием Мельниковым. В этом фильме нужно было играть не типаж, а конкретного человека с определенным характером. Попал на фильм я, как это часто бывает, случайно. Служил в армии, меня отпустили в увольнение на один день. Я посидел с родителями, поел вкусно, выспался и отправился на «Ленфильм». В коридоре встретился с замечательным ассистентом по актерам Татьяной Бузян. Она предложила: «Давайка попробуйся!». Я сказал, что служу, и мне нужно возвращаться в часть. Она мне: «Ну, ничего. Приходи, когда демобилизуешься». И, вернувшись, я пошел на пробы. Я тогда был современен. Был представителем именно той молодежи, о которой писал Вампилов. Мне были известны музыка, которую слушали мои сверстники, одежда, которую они носили. Поэтому на фильме меня практически «не одевали». Сам себе подбирал образ. Рассказали какой он, мой герой: стоит в центре города, на перекрестке, и со всеми знакомится. Это, значит, жевательная резинка, джинсовая рубашка, гитара, высоченные каблуки, брюки с отворотами. Мне было понятно, кого я играю: полуфарцовщика, полухулигана – парня «себе на уме», получающего удовольствие от жизни. С Николаем Караченцовым мы начинали вместе по времени. Он в Ленкоме, я – в Ленсовета. Мы очень подходили друг другу и по характеру, и по темпераменту, и по возрасту. Поэтому Виталий Мельников, не долго думая, утвердил нас. Свою лепту внес оператор Юрий Векслер – сказал: «Эти пацаны – то, что надо…». Несравненные Евгений Леонов, Светлана Крючкова, Наталья Егорова… Виталию Мельникову удалось собрать замечательную компанию. Жаль, снимали мы достаточно быстро и просмаковать этот фильм не удалось, как хотелось бы. Тем не менее, это была одна из самых радостных работ в моей жизни. Хорошая, но не самая интересная роль Волка в советско-румынском фильме «Мама». Каким образом я туда попал, до сих пор не знаю. Меня по фотографии практически утвердили. Фильм музыкальный, нужно было много петь, и это тот козырь, который, видимо, сыграл свою роль в мою пользу. Я достаточно быстро, за один или полтора дня, записал всю музыкальную партию – и на румынском языке, и на английском, и на русском. Тот факт, что я окончил музыкальную школу, такую ненавистную в детстве, в итоге сыграл положительную роль в моей судьбе. Я был знаком со многими композиторами. У Игоря Владимирова в театре было огромное количество композиторов, которые писали и для театра, и для кино. Когда им нужно было выбирать кого-нибудь, кто мог сыграть и спеть их песни, они указывали на меня, потому что были уверены, что я справлюсь. Дикий кот Матвей – тоже цветок из старого венка. Когда начались съемки фильма «Новогодние приключения Маши и Вити», композитором на котором был мой друг Геннадий Гладков, я сразу понял, что от меня требуется. Там нужно было только поработать над гримом. Мой вид – это все заслуга гримера. Я принес с собой только рваные джинсы и гитару. Мы изображали ВИА «Дикие гитары». В музыкально-зверином амплуа я считал себя уже специалистом.

– А какая вам больше всего запомнилась роль в театре?

- Я очень любил в театре несколько ролей. Их, по-моему, мало кто знает. Был такой спектакль «Станция» по пьесе турецкого драматурга Назыма Хикмета. Я там играл Османа, пленного турка; моими партнерами выступали Елена Соловей и Алиса Фрейндлих. В основном воспринимаю спектакли по тем партнерам, с которыми работал. Незабываемы спектакли, сыгранные вместе с Игорем Владимировым, Анатолием Равиковичем. Значимых ролей наподобие Гамлета у меня в театре никогда не было. Я всегда был участником, но не лидером. Главные роли не очень любил, так как много ответственности. Я – игрок командный. Рядом с героями. Чаще всего выступал, как характерный артист – больше комедийный, иногда – клоун. Мне всегда нравилось быть в команде. Но не забывайте, какая это команда!

– Все знают, что вы любите футбол, фанат «Зенита», не пропускаете ни одного матча любимой команды…

- Как это не пропускаю?.. В начале декабря «Зенит» играл со «Спартаком», а у меня спектакль! Это просто беда. Нормальный человек должен быть на стадионе, а я гримируюсь для роли. Вообще, это дилемма. Кто идет в театр в дни знаковых матчей? Те, кто не любит футбол?

– А помимо футбола?

- Я занимаюсь только семьей. У меня много внуков – две девочки и два мальчика. Это мое увлечение. Я гораздо более полезен им, чем зрителю. Моя дочь Лиза и ее муж Максим Матвеев – замечательные артисты. Я воспринимаю это как должное. Если мои внуки тоже продолжат актерскую династию – хорошо. Многое меняется и в кино, и в театре. Поэтому тех чувств, которые испытывал я, когда поступал, они, наверное, не испытают. Сейчас другое время, другие вкусы, приоритеты. Совет я им дать не могу – сам еще не понимаю до конца, что происходит вокруг.Если они закончат актерскую династию, ничего страшного не произойдет.

– Кого из современных актеров вы могли бы отметить?

- Их очень много! Мне потребуется авторучка и десятки страниц, чтобы записать всех, кого я люблю. К примеру, на меня произвела фантастическое впечатление последняя встреча с Аленой Бабенко. Она потрясающая актриса и женщина. Или Андрей Мерзликин… Не буду перечислять всех. Но каждый раз, когда пересекаюсь на площадке с талантливыми людьми, это оставляет глубокий след в моей душе. Я умею ценить их мастерство. Может, не всегда удается найти тот материал, который им интересен, но это общая болезнь. Мы часто видим замечательных артистов, которым приходится буквально копаться в мусоре, преодолевать ужасные тексты, которые пишут современные авторы. Давно сказано: для того, чтобы получился фильм или спектакль, нужно: первое – материал, второе – материал, третье – материал. Сценарий, сценарий и еще раз сценарий. Если нет первоосновы, все валится. И вся эта современная сумасшедшая режиссура… Премий различных много. А где спектакли-события?! Театр – это же не цирк, где нужно удивляться. В театре чувствуют. Зритель должен сопереживать. В театр люди ходят, чтобы очиститься.

– Какие планы на будущее? Проекты?

- У меня проектов никогда не было. Это все-таки ваша лексика – проекты. У меня – работа. Очень странно, что начинают поступать предложения сыграть… Боярского. Пишутся сценарии, где появляется персонаж «Боярский». Когда-то я соглашался на это, когда-то отказывался. Так что пока какого-то сумасшедшего подарка от кинематографа я не жду. Сценарии – по крайней мере, те, что попадаются, – мне не нравятся. Но это не значит, что я в простое. Сейчас закончил работу у Светланы Дружининой. Она снимает «Гардемаринов». Дай ей Бог здоровья! Такую энергию, как у нее, можно брать в долг! Также сейчас на «Ленфильме» снялся в фильме «Тотальный ремонт» (рабочее название – «Этаж»). Жду озвучания, тогда будет более-менее понятно, что мы там настругали. А от остальных предложений я в основном отказываюсь, потому что меня это не интересует. Деньги зарабатывать таким образом не интересно. В театре участвую в новогодней премьере. Я и моя супруга Лариса Луппиан играем две возрастных роли в спектакле по пьесе Алексея Арбузова «В этом милом старом доме», где задействовано 90% молодежи, которая пришла в театр. Я принимаю участие в спектакле Театра Ленсовета. Это не бенефис, не специально придуманная для меня роль в честь юбилея. Просто очередной спектакль, что мне и доставляет удовольствие. Я занят, репетирую премьерный спектакль, и это дает возможность отказываться от предложений, которые не очень удобны. Вот такая у меня отмазка.

– Как будете отмечать юбилей?

- Для меня самый приятный момент наступит, когда юбилей пройдет. Я смело скажу: слава Богу, закончилось. Я юбилеи не люблю – очень ответственно, суетно. Кого-то можно обидеть, не пригласив, а пригласить всех невозможно. Слишком много внимания. Это не праздник – это просто веха. Не отмечается ведь пятьдесят лет работы в театре, пятьдесят лет работы в кино. Отмечается просто – 70 лет. Это не самый приятный возраст. Я видел, как переживали многие мои друзья, которым грозил юбилей, и я их прекрасно понимаю. Но это скоро кончится. До Нового года осталось совсем немного. Потом перекрещусь – и снова вперед!

Источник