Надежда Васильева: «Главное – это образ»

О секретах настоящего художника – пришить миллион пуговиц за одну ночь; почистить двадцать пар ботинок за час; одеть артиста так, чтобы он не капризничал; получить от него тумаки и выстоять – мы поговорили с художником по костюмам, дважды лауреатом кинопремии «Ника» Надеждой Васильевой.

– Как вы стали художником по костюмам, с чего все началось?

– Я окончила кафедру «Интерьер и оборудование» Ленинградского высшего художественно-промышленного училища им. В. И. Мухиной (ныне – Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия им. А. Л. Штиглица. – Прим. ред.) и сразу же устроилась на киностудию «Ленфильм» ассистентом к замечательному художнику-постановщику, декоратору Евгению Гукову. Он ко мне отнесся по отечески, потому что выяснилось, что его дочь и я занимались вместе в музыкальной школе.

Однажды я бежала по коридору студии мимо больших зеркал в золотых оправах, в которых отражались дамы в старинных нарядах и поняла, что не хочу заниматься интерьерами и декорацией. Всеми силами своей души я желала попасть в этот коридор…

И вдруг меня послали в Москву на курсы повышения квалификации. Когда я вернулась, то стала работать ассистентом у художника по костюмам Нелли Лев. Первая встреча состоялась у нее дома. Она пригласила меня к себе, попросив привести эскизы. Дверь открыла приятнейшая женщина с профилем Анны Ахматовой (по телефону Нелли Григорьевна сказала, что встретит меня Баба-яга в молодости). Посмотрев эскизы, Лев обнадежила: «Профессия у тебя в руках есть. Но вместо пальто – шкафы, а вместо шляп – консервные банки. Так что будем учить».

– Чему же не учили в вашем институте?

– На несколько месяцев Нелли Григорьевна отправила меня в библиотеку Академии художеств. Я перерисовывала модели из журналов мод разных времен. Потом меня посадили за перерисовку английских карикатур XIX века – в них очень хорошо видны пропорции и посадка костюмов. Так я разрабатывала руку. Лев готовила меня к съемкам фильма о Шерлоке Холмсе и дала задание «отрисовать» массовку. А Игорю Масленникову сказала: «Вот это моя смена, я могу уже уходить».

– Красивый поступок мастера.

– Да, она была удивительным человеком! Нелли Лев стояла на вершине, и корона с нее не падала. Она меня всему научила, муштровала на протяжении всей работы над картиной и раскрыла важные секреты профессии! Еще Лев научила меня шить. Она заставляла делать это вручную. Потому что ручной шов – это кинематографический шов и должен быть виден. Он оживляет вещь. В исторических картинах все платья должны быть подшиты «козликом». Когда у меня появились свои студенты, я их учила точно так же. Спасибо Нелле Григорьевне!

– Какой из созданных вами костюмов всплывает в памяти первым?

– Режиссер Виктор Титов пригласил меня на минисериал «Васька». Нужно было снимать летом и под землей. Из-за этого от работы над картиной отказались многие художники. А я согласилась. И началась потрясающая работа с режиссером, который стал вторым после Нелли Григорьевны человеком, учившим меня профессии. Он говорил: главное – это образ. Из разных веков можно брать конкретные вещи, вводить их в то время, которое ты создаешь, чтобы сотворить образ. Я горжусь костюмом Алексея Жаркова в «Ваське»; он играл Осипа, «хмыря на исправлении». Возник образ противного человека, похожего на червяка или жука.

– Какие режиссеры больше всего повлияли на вас?

– От каждого режиссера что-то получила. Я до сих пор многое открываю для себя. А режиссеры все разные.

Титов объяснил, что образность можно создавать из множества тонкостей – не только из времени, но из насекомых, животных, вообще из мира.

Дальше был потрясающий режиссер Семен Аранович. Он меня научил относиться к деталям. Говорил: не может быть у бедного человека пришиты все пуговицы. Даже если все на месте, одна будет висеть на нитке. Образ в мелочах – полудраном кармане, лоснящемся локте и многом другом.

Нелли Лев учила на всякий случай держать на съемочной площадке носовые платки и носки.

Игорь Масленников мне тоже некоторые секреты раскрыл, хоть я и была на картине ассистентом. Например, при подборе актеров для Шерлока Холмса он искал людей с длинными лицами, потому что это особенность англичан. И чтобы подчеркнуть ее, нужно было на костюмах нашивать определенную форму воротничков.

– Но главным режиссером в вашей жизни стал Алексей Балабанов?

– Алексей открыл мне мир современного кино, опирающейся на знания классики. Благодаря ему я полюбила американскую литературу. Он читал подлинники и пересказывал их. В детстве я ходила в музыкальную школу, любила Вагнера, но не имела никакого представления о рокмузыкантах. Он открывал мне музыку английскую, американскую, у него была богатейшая коллекция пластинок. И этот совсем другой мир повлиял на мой визуальный мир. Свитер героя фильма «Брат» Сергея Бодрова – из этой культуры. Леша научил меня, что без денег можно сделать немало. Главное хотеть и много знать. Алексей столько всего знал, что я старалась за ним тянуться. И музыка с литературой как-то на меня повлияли в его интерпретации. Дальше начались мульки на костюмах. Он очень большое значение придавал головным уборам и форме ботинок. До сих пор его уроки я пропагандирую другим режиссерам.

– И льняные рубахи в фильме «Конек-Горбунок» как вариация свитера?

– В главной роли у нас хороший артист Антон Шагин, но как из него создать образ героя? Как сделать так, чтобы ему шло? Мы одеваем на него льняные рубахи. И… не то. Тут я вспомнила Бодрова из «Брата» и его свитер. Такие свитера люди через Интернет заказывают тысячами. Мы связали ткань, выкроили из полотна рубаху, немного подфактурили и у нас получилась одежда, визуально похожая на тот свитер. И в таком виде уже подошло. Мы убрали желтый оттенок синей краской, сделали ситцевую отделку. Когда я рассказала об этой идее Антону, он по-настоящему загорелся, в нем появилась энергия, и он стал настоящим главным героем.

– В фильме Олега Погодина множество ярких и необычных костюмов. Вы с коллегой Ольгой Михайловой создали настоящую сказку. Сорок нарядов были представлены на «Ленфильме» в день премьеры, и зрители смогли с ними познакомиться воочию. Можете назвать свой любимый костюм в фильме «Конек-Горбунок»?

– Наряд Царь-девицы. Изрядно помучились. Ее нужно было сделать такой, чтобы царь на нее клюнул. Продюсер Сергей Сельянов в сердцах даже сказал: хоть в брюках пусть выходит! И это все решило. Я тут же все придумала, и она пошла к царю в брючном костюме. В результате пришлось переписать всю сцену. Мы добавили к костюму шляпу и птицу. Вот этот костюм мне и нравится. Он – любимый.

Самый трудозатратный наряд – опять же Царь-девицы, когда она лежит в гробу. Костюм заморский, некоторые детали из XVII и XVIII веков. Шнип платья (заостренный край лифа женского платья. – Прим. ред.) изготовлен из пластика, в который встроили цветы. Сделано платье из холста, потому что в него заворачивали покойников. Этот наряд должен был раскрыться в определенный момент, потом превратиться в стрелу, затем в парашют. Все стадии этой трансформации были выполнены.

– А платье-клетка весом пятьдесят килограммов?

– Это больше декорация. Но и образ тоже. Девица в легком газовом платье стоит в золотой клетке. Этакая затравленная птица, лишенная свободы. Ее царь в клетку посадил.

– Каково работать не с тканью?

– Это очень интересно. Опыт пригодился уже для работы в фильме «Северный ветер» режиссера Ренаты Литвиновой. Пригодились и уроки в мастерской Гукова – видела, как они там пилят и строгают. Все не зря, все на прожитом. И механические шапки – когда вещи начинают двигаться в кадре помимо усилий самих актеров.

– Вы говорили, что каждый костюм чем-то выделяется.

– Конечно. Вот крестьяне. «Бурлаки на Волге» Репина – это одно. Но мы не о страданиях хотели рассказать. У нас Венецианов. В его картинах нет этой скорби. Девушки на его полотнах в таких богатых сарафанах и венцах, что трудно представить их тяжелую судьбу. Мы хотели показать ясные лица. Все крестьянские костюмы красили натуральными красками и старили их. Это была живопись, и костюмы были нескучными.

А наш Иван-дурак – любитель животных. Поэтому на всех одеждах у него изображены петушки, львы, птицы, единороги, которые рисовали в старину на русских лубках и изразцах.

Царь – любитель «клубнички». У него на костюмах, даже на спальной рубахе изображена эта ягода.

А у царевны – цветочные орнаменты, вьюнок на платье нежно завивается. На свадебном наряде, который не вошел в фильм, цветы крупные. На платье в гробу – репейник с корнями, который тянется от земли. Даже ее мужской костюм вышит васильками и розочками. На платьях – не животные, а русалки и русалы, которые трубят в трубы.

Для изготовления серебряного и золотого кокошников мы обратились за помощью к сотрудникам Эрмитажа, которые изготовили их по старинной классической технологии.

Какие-то головные уборы были сваляны нашей командой вручную. Также вручную набивались рисунки на тканях, отливались пуговицы.

– В фильме запомнился и герой Спальник…

– Он же – главный злодей. Известно, что у камергеров во дворце на поясе висел ключ от императорских покоев. Поэтому и Спальнику мы сделали ключ на попе. Его костюм расшит павлиньими хвостами – золотом на синем фоне. И сам он как павлин.

– Есть ли какие-то особые секреты, как наряжать массовку?

– Во-первых, должен быть человек, который досконально записывает, что одето на каждом человеке из массовки, иначе половину потом не найти. Во-вторых, нужен тот, кто умеет быстро работать иголкой с ниткой, потому что пуговицы отрываются очень часто. И остальное – просто люди (мы берем их с удовольствием), которые умеют одевать массовку. Ты не берешь абы кого. Только проверенных людей, которые всю жизнь делают это. Других секретов я не знаю. Мы снимали в страшную жару. Костюмы на ватинах, и всем было непросто. В перерывах между съемками костюмеры раздевали актеров и быстро одевали, когда тем нужно было войти в кадр.

– Что вы посоветуете молодым кинематографистам для того, чтобы стать хорошими специалистами, профессиональными художниками по костюмам?

– Нужно много учиться. Сейчас есть такая возможность – учиться у людей, которые работают в кино. Лариса Конникова, очень уважаемый мною художник, всю жизнь проработавшая на «Ленфильме», со своим мужем создала Факультет искусств в Санкт-Петербургском государственном университете. Раз в три года на факультет набирают студентов для обучения профессии художника по костюму, через год – художника-постановщика, еще через год – художника-мультипликатора. Учебная программа – как во ВГИКе. Университет обменивается со ВГИКом преподавателями, студентами.

На фильме «Матильда», кстати, студенты факультета «отрисовывали» все платки, на картине «Конек-Горбунок» – эскизы. Мы все время их привлекаем. Молодые люди уже знают, что от них требуют в учебе и на съемочной площадке. Начиная с костюмера, это пришить миллион пуговиц за одну ночь; почистить двадцать пять пар ботинок за час; одеть артиста так, чтобы он не капризничал; получить от него тумаки и выстоять. Вот эту школу пройдешь, а дальше можешь быть кем угодно, если у тебя есть талант. И немного силы воли.

Если вы думаете, что художник по костюмам выходит из машины в модном платье, на каблуках, с сумочкой и собачкой под мышкой, то глубоко ошибаетесь.

Художник натягивает на себя валенки, тулуп, в котором не видно талии, заматывает голову платком и на плечо навьючивает огромный клетчатый баул с утеплением. Художник идет по сугробам, потому что рабочий запил, ассистенты – на других объектах… Он идет с этим баулом, проклиная все на свете.

Вот, это, я понимаю, – художник по костюмам.

Автор: Артемий Аграфенин

Источник: СК-новости