Оживить картинку: Как на «Ленфильме» создают шелест травы, гул ветра и рокот моря

ВЫ СЛЫХАЛИ, КАК ЗВУЧАТ ШАГИ?

Если ты видишь на экране табун лошадей – не верь ушам своим. Это не кони бьют землю копытами: это легендарный шумовик «Ленфильма» Сергей Фигнер искусно стучит пластиковыми чашками по собственным коленкам. Со скрипом телеги, звуком шагов и даже шумом морского прибоя – та же история: все звуки «ненастоящие». Трудно поверить, но абсолютно весь шум, вся речь – да даже гул ветра – записывают поверх уже снятого кадра.

– Записывать звук со съемочной площадки можно. Но незачем, – сразу поясняет звукооформитель Сергей Фигнер, встречая нас на границе своего шумового царства. – Во-первых, есть понятие международной фонограммы: если хотите продать фильм за рубеж, речь придется продублировать, а чтобы это сделать, шумовая дорожка должна быть отдельной. Во-вторых, сделать это качественно слишком трудоемко технически, а если съемки проходят на улице, то и вовсе невозможно. Еще одна причина касается сериалов: их снимают порой так быстро, что актеры не успевают выучить текст, поэтому им подсказывают слова прямо на площадке.

Актерам приходится начитывать текст заново, точно попадая в движения своих губ в кадре. Отдельно на картинку накладывают и музыку, и другие звуковые фоны. А вот если персонаж скрипит дверью или ставить чашечку на блюдечко, в дело вступает шумовой цех. Именно его незаметная работа, по сути, делает фильм живым.

– Чем больше звуковых нюансиков, тем естественнее картинка, – объясняет Фигнер. – И, чем естественнее, тем меньше зритель задумывается, что все это записано далеко не за один раз: он просто погружается в атмосферу.

ШУМОВИК И «МОРЕ»

Владения Фигнера – студия звукозаписи и комната с инструментами, по размерам напоминающая актовый зал среднестатистической школы. Шумовой цех «Ленфильма» считается одним из крупнейших в стране. На полу – «пазл» из линолеума и скрипучего паркета, земли и воды, бетона и камня. Для озвучки шагов имеется целая батарея обуви. Часть ее умещается в большущий старинный сундук. Он, кстати, тоже «музыкальный» – с механическим замком-сигнализацией, который при попытке взлома бьет, как часы.

– Не вся эта обувь из моего гардероба: собирал коллекцию по друзьям и знакомым, что-то по наследству досталось, – улыбается Сергей. – Озвучивая, смотрю, конечно, что на актерах – ботинки с каблуком или кроссовки. Ну, а дальше начинается творчество. Даже если два персонажа идут в одинаковых ботинках, озвучивать их шаги одинаково – это некрасиво, а потому для одного, например, подбираешь обувку с резиновым каблуком, для второго – с кожаным.

Специалист сам решает, не только чем шагать, но и когда. В кадре не видно ног? Не беда: темп ходьбы всегда можно почувствовать по движению плеч и даже глаз. Случаются, конечно, и конфузы. Недавно, например, персонажа телесериала «провели» по помосту, а в следующей серии выяснилось, что у него под ногами был ковер. Пришлось переозвучить.

Есть в студии и арсенал оружия. Сами выстрелы – дело пиротехников, но шумовики могут добавить звук затвора. Вот Калашников, который мимикрировал под инопланетный бластер для роли в «Обитаемом острове». Рядом – охотничье ружье.

Если в кино шуршит трава, то это наверняка магнитная лента. Скрип качелей изображают проржавевшей петлей ворот. Есть в арсенале Фигнера даже собственное «море» – металлическая коробка с мелкой дробью. «Море» приходится кстати не только в фильмах-маринах: им изображали звук, с которым на мелкие кусочки рассыпается стеклянная автобусная остановка, или шум опрокинутого в бане таза с водой.

– Но на самом деле девяносто процентов синхронных шумов делаются тем же предметом, что в кадре, – говорит специалист. – Зачем изобретать устройство для звука постановки чашки на блюдце, когда можно просто поставить чашку на блюдце?

ЗАМОРОЧЕННЫЕ ЗВУКИ

Дверь студии закрывается. Начинается озвучение фрагмента сериала «Екатерина». С той стороны микрофона шум принимает технический специалист цеха Юрий Елифтерьев.

В паре с Фигнером он работает последние двенадцать лет, а впервые озвучили телеспектакль в 1994-ом. Хотя Юрий заведует технической стороной процесса, однажды ему пришлось поменяться местами с напарником: Фигнер получил производственную травму (неудачно передернул оружейный затвор) и не мог изображать топот копыт, а фильм был как раз про лошадей.

Вот и теперь фрагмент, который нужно озвучить, тоже лошадиный. Раз – промчалась конница (Сергей стучит по коленкам пластиковыми чашечками). Два – пронеслась телега (Фигнер вращает специальный трехколесный агрегат, изобретенный еще родоначальником щумового озвучения на «Ленфильме» Александром Шабельским). Три – телега заскрипела (в дело пошла деревянная конструкция, смазанная керосином). Четыре – коней стало больше (Сергей стучит ногами по земле, чтобы сделать топот копыт гуще). Пять – зазвенела уздечка (ее изобразил ремень с массивной пряжкой). Шесть – одну из лошадок ведут под уздцы (ее озвучили отдельно).

Итого минутный фрагмент фильма прогнали шесть раз. А ведь еще нужно добавить ветерок, лесной фон, щебет птиц.

– Но это уже к специалистам по фонам, – поясняет Юрий Елифтерьев. – Они ходят по лесам, звуки природы записывают. Кузнечиков, птичек – кого найдут.

Сколько раз прогнать один и тот же эпизод, зависит от фильма и задумки автора. Так, звукорежиссер Кирилл Василенко предпочитает многослойный шум, на запись которого уходит по полсотни каналов.

– Бывают и особенные пожелания от режиссера, какие-нибудь феноменальные звуки, – продолжает Елифтерьев. – В «Бумажном солдате» нам пришлось изобретать звенящие рельсы.

– Вообще у Германа-младшего самые замороченные шумы, – добавляет Фигнер. – «Хрусталев, машину!» мы делали три месяца, «Трудно быть богом» – полгода, хотя обычная картина делается неделю, от силы две.

ПЕРВЫЙ ШУМ

Когда Фигнер записал свой первый киношум, ему было семь. Легендарный звукооформитель Эдгар Фигнер разрешил сыну поучаствовать в работе над лентой «Удивительный заклад».

– Папа впервые привел меня на студию, и мне очень хотелось принять участие в процессе, – вспоминает Фигнер. – Тогда он доверил мне поставить стул в сцене, где мальчик бегает вокруг стола и ставит стул на пол: «Увидишь на экране, что ставит, – и ты ставь», – объяснял он.

С тех пор прошло полвека и несколько тысяч фильмов. Методика шумозаписи изменилась. Раньше у шумовика не было право на ошибку, перезаписать пленку было невозможно, а потому записи предшествовали долгие коллективные репетиции: один стучит «копытами», второй бренчит «уздечкой», третий крутит колеса «телеги». Сегодня все это может записать один человек, причем «с листа». Деревянные чашечки «копыт» (в голливудской версии – скорлупки кокоса) заменили пластиковые.

Но творчество осталось тем же. И ему нигде не учат. В идеале, кандидат в шумовики должен быть с музыкальным образованием, слухом и чувством ритма. Но иногда это только мешает, ведь не всегда герои фильмов шагают в долю.

Пленочную фонотеку «Ленфильма», одну из богатейших в России, сейчас оцифровывают. Современные фантастические фильмы все чаще обращаются к голливудским шумам.

– Но каждый шаг, каждое открытие двери особенное, – отмечает Юрий. – Уже записанный когда-то звук придется в трех местах разрезать и четыре раза подвинуть, чтобы эта ручка открывалась именно так, как ее открыл этот персонаж.

– Подставлять шаги из фонотеки под кадр – это безумие, – вторит ему Сергей. – Сериалы по большей части удовлетворяются фонотекой. Но все равно она никогда не сможет заменить шум: без него картинка умирает.

Источник

Автор: АННА ПОСЛЯНОВА Фото: АРТЕМ КИЛЬКИН