Олег Корытин: «Сначала каскадер должен работать головой, а потом мышцами»

В этом году свой юбилей отмечает каскадер, актер и постановщик трюков Олег Корытин. Его профессия уникальна. Ни один кинорежиссер не возьмет на себя ответственность за съемку сцен с каскадерскими трюками. Они длятся несколько секунд, но на их постановку уходит иногда несколько дней. Для организации погонь, падений, карабканья по отвесным скалам приглашают специалистов. И Корытин – один из наиболее востребованных каскадеров страны. Невозможно сказать, что ему 70 лет. За свою кинокарьеру Олег Викторович принял участие в более чем 150 кинопроектах. Среди них − «Сестры», «Жмурки», «Агитбригада «Бей врага!», «Кочегар», «Сталинград», «Восьмерка», «Цой» и многие другие. Мы побеседовали с Олегом Корытиным и узнали, каково жить «из полымя да в полымя».

− Как любой каскадер, вы еще и актер?

− В какой-то мере. Это приходит с опытом, с возрастом. Все каскадеры, которые имеют большой опыт работы в кино, исполняют свои минироли. А иногда даже не мини-. Съемочная площадка учит всему.

− Как пришли в профессию?

− Стечение обстоятельств. В городе Пушкине я занимался конным спортом и в 1973 году познакомился с тренером Анатолием Ходюшиным. Он буквально «болел» каскадерским делом и среди своих воспитанников присматривал парней, способных участвовать в трюках. А я, тогда пацан, занимался и спортивной гимнастикой, и легкой атлетикой, и лыжами, и байдаркой… Анатолий Петрович заметил меня и пригласил к себе.

− А как в кино попали?

− По рекомендации Анатолия Петровича меня пригласили сняться в рекламном ролике. Там я сделал свои первые трюки – обрыв на лошади, фехтовальная сцена, драка.

Обрыв на лошади – это когда стремена связываются под брюхом лошади, ты отыгрываешь попадание пули, одна нога остается в стремени, цепляешься носком ноги и повисаешь вниз головой в седле. Это цирковой номер на самом деле. В свое время Алибек Кантемиров, родоначальник конной цирковой династии в Советском Союзе, руководил каскадерскими работами на фильмах.

− Вы дублировали актеров?

− Многих. Александра Галибина, Леонида Ярмольника и других. Ярмольника я дублировал в картине «Чокнутые» режиссера Аллы Суриковой. Я и с крыш вагонов падал, и с лестницы сваливался… Леонид был прекрасно подготовлен физически, многие трюки готов был исполнить сам.

Надо сказать, многие актеры готовы сами исполнять трюки; они заряжены, так сказать на подвиг, прекрасно подготовлены физически… Но существует правило, в советское время оно было железное. Во всех гримерках висел плакат: «Не делай трюки сам актер, для этих целей есть дублер». Опасность не в том, что что-то не получится. Кино – бизнес. Представьте, смелый актер упал, получил травму… да даже простой синяк под глазом. Но на следующий день из-за синяка съемка останавливается и сотни людей остаются без дела.

Правда, артистов не остановить. Недавно закончился съемочный процесс сериала «Такси под прикрытием». Исполнитель главной роли Дмитрий Власкин – молодой человек, прекрасно подготовленный физически. Он многое делал сам, и каскадеры его дублировали только в самых опасных сценах.

− Интересный поворот! А если актер сам хочет выполнить трюк?

− Для начала режиссер должен оценить физическую и психологическую подготовку артиста. Решение принимает постановщик трюков. И даже если режиссер настаивает на том, чтобы сыграл актер, последнее слово за постановщиком, потому что ответственность за безопасность трюков лежит на нем.

− Как режиссеры общаются с каскадерами?

− Все очень индивидуально. У каждого режиссера свой подход, но принцип работы везде один: режиссер хочет увидеть на экране «нечто». Начинается обсуждение, режиссер задает вопрос: можно ли это сделать? Постановщик прикидывает технические детали и говорит, что можно или нельзя. А если можно, то как. Потом начинается обсуждение с оператором, как и с каких точек снимать, с каких ракурсов и с какой крупностью, продумывается монтажный ход каждого трюкового элемента.

В фильме Алексея Учителя «Цой» в начале картины − сцена гибели Виктора Цоя. Подготовка этого эпизода длилась около двух месяцев. Сначала шло обсуждение, затем технические вопросы, затем работа с операторами, с художниками-постановщиками. А снимался эпизод, который на экране длится от силы полторы минуты, неделю − по кусочкам. Сцена получилась достаточно эффектная благодаря тому, что была исключительная, длительная подготовка, тщательная и детальная проработка всего.

− Можете назвать режиссеров, с которыми вам нравится работать?

− Очень понравилось работать с Аллой Суриковой. В трех картинах я принимал участие: в двух как постановщик трюков («Человек с бульвара Капуцинов», «Чокнутые»), а в картине «Хочу в тюрьму» у меня была минироль милиционера с трюковыми действиями.

Нравилось сотрудничество с Алексеем Балабановым. Задачи были не самые сложные, но их нужно было выполнить в жанре и контексте всего материала, а это очень важно.

С Алексеем Германом-мл. я работал дважды. На картине «Дело» нужно было поставить четыре эпизода с «рукопашкой». Была сцена, где герой просыпается от звуков в комнате, подходит к окну, за которым стоит наемник. Разворачиваясь, герой лицом к лицу сталкивается со вторым наемником, который хватает его за грудки и бьет головой об оконное стекло. Сначала хотели окно разбивать спиной исполнителя, но Алексей Алексеевич попросил это сделать головой. Я использовал натуральное стекло, на которое сделал накладку из полиакрила толщиной в 1 мм. Сначала попробовал на себе, снял на видео. Понял, что это безопасно для всех участников, и уже на съемках мы сделали три дубля с актером.

На картине «Воздух» мы с Алексеем договорились, что все сцены попадания пуль, ранений нужно отыгрывать естественно. Для этого смотришь хронику и кадры Великой Отечественной войны. На «Воздухе» классическая трюковая работа: взрывы, рукопашный бой, схватки. Я подбираю каскадеров по типажу, возрасту. Около тридцати фотографий мы предоставили Алексею Герману. На каждый эпизод был выбран каскадер соответствующего типажа.

Всегда интересно с Алексеем Учителем. Он никогда не снимает с одного дубля и ставит нестандартные задачи, для которых надо найти правильные технические решения.

− Какая у вас роль в фильме «Сталинград»?

− Постановщиком трюков в фильме был сначала Виктор Иванов, потом Сергей Головкин − он основную работу и сделал. Также был сопостановщиком Александр Самохвалов. Я там был исполнителем: на взрывах работал, горении, «рукопашке». Горение – это когда немецкие огнеметчики сжигают автобус с гражданскими, происходит снайперский выстрел, взрывается ранец с горючим на спине фашиста и человек загорается. Там нас двое было. Один из них – это я.

Работа на взрывах – это когда рядом что-то взрывается, и ты некрасиво падаешь. Отыграть взрыв можно по-разному, в зависимости от жанра. Если это вестерн, можно эффектно вылететь, когда тебя выдергивают тросиком.

Сейчас я не все трюки возьмусь делать сам. В прошлом году выполнял автомобильный трюк. Влетел на «жигуленке» под цементовоз на картине Влада Фурмана «Родитель» (скоро выйдет на экраны). Это финальная сцена. А делать трюки с акробатикой я не возьмусь. Для этого есть молодые ребята.

− Зато вы в отличной форме.

− Форму поддерживать помогает съемочная площадка. Постоянно идет впрыск адреналина, и, как любят говорить английские ученые, это продлевает жизнь. Кроме того, я постоянно хожу в спортивный зал, работаю с лошадьми. Раза два-три в неделю − в седле. Все это помогает сохранять форму.

− Трюки с машиной просчитываются?

− Да. В принципе, перевернуть автомобиль может любой хорошо владеющий машиной человек, психологически устойчивый и физически здоровый.

Мировая практика каскадеров показывает, что при технической подготовке переворот машины в какой-то мере безопасен. Даже менее опасен, чем падение с лошади на галопе. При больших скоростях – да, большие перегрузки. Но, конечно, это должны делать профессионалы.

− В фильме «Ключ времени» у вас роль бабушки…

− Это уже не первая моя роль бабушки, а третья. В «Приключениях Карика и Вали» я впервые изобразил бабушку. Падал там с лестницы. Потом был сериал «Посредник», который, к сожалению, не вышел на экраны. Я там играл старушкузлодейку. И в фильме «Ключ времени» кто-то из гримеров рекомендовал меня на роль бабушки-злодейки. Там не очень сложная работа: по поднятому мосту ползут зомби и среди них − моя героиня.

− Какие любимые роль и трюки?

− Самый сложный и опасный трюк, который мне доводилось делать, − в фильме «Путь к себе» режиссера Инессы Селезневой. Я дублировал Сашу Галибина. Прокатывался под идущим поездом с одной стороны полотна на другую. Это потребовало значительного напряжения. Во второй раз я этот трюк сделал «на холодном глазу» в фильме «Тридцатого» уничтожить!» режиссера Виктора Доценко. Трюк делали вдвоем: я и каскадер Сергей Сокольский. Я уходил первый, он за мной, хватал меня за ногу, я бил его по голове и уходил на другую сторону полотна. Он оставался лежать между рельсами. Это было очень сложно и опасно.

Этим летом в фильме «Такси под прикрытием» режиссера Стаса Шмелева мне предложили сыграть старого десантника, на которого нападают воришки. На картине я был и постановщиком трюков, и исполнителем роли.

Был еще эпизод у Алексея Балабанова в фильме «Морфий». Я играл роль кучера пожарных саней. Сложный эпизод – уход на санях от голодных волков. Снимали зимой под Ярославлем на старом аэродроме. Потом был забавный игровой эпизод с текстом. Там кучер приходит в подвал к дворнику в усадьбе и начинает рассказывать о том, что произошло. Мы сняли первый дубль, и я спросил у Алексея: не переигрываю ли? На что он ответил: «Ты не переживай. Я все равно тебя вырежу, если нужно».

−А в жизни профессия помогала?

− Был у меня один эпизод в Ялте в 1992 году. Первый год работы с английской съемочной группой, в главной роли снимался Шон Бин (сериал «Приключения королевского стрелка Шарпа». − Прим. ред.). Я был сопостановщиком и исполнителем трюков. Стояла осень, Ялта пустая. Съемка закончилась, я переоделся и решил пойти в гости к друзьям. Иду вдоль канала и слышу за собой быстрые шаги. Думаю: «Опа-на! Кажется, бандиты!» С собой у меня ничего не было, кроме макетного ножичка. Сунул руку в карман; меня догоняют двое – один слева сзади, второй справа. Один спрашивает: который час? Я поворачиваю голову и вижу, что он направляет на меня газовый баллончик. В один глаз успело попасть. Я нырнул под его руку, чиркнул его ножичком. Второй замахнулся и успел попасть только по плечу. Я выскочил на проезжую часть, на свет фонаря, смотрю, а их уже нет. Такой вот эпизод… Ощущение степени опасности у каскадеров должно присутствовать, естественно. Кто не боится, тот дурак.

− А есть трюк, который вам приелся?

− Такого не бывает. Каждый раз новая съемочная площадка; сам объект ставит перед тобой неожиданные задачи, которые нужно учитывать. Поэтому трюк, который делал много раз, приходится осваивать заново. Когда меня режиссер спрашивает, что можно сделать, я отвечаю: во-первых, мне нужно подумать, а во-вторых − объект подскажет

− Вы являетесь членом правления Гильдии каскадеров Союза кинематографистов России…

− Да. Гильдия занимается защитой прав, помогает в решении споров и юридических вопросов. Была учреждена премия за лучшие трюки. Уже четвертый раз проходила в этом году. В 2019 году наша семья взяла три первые премии − «за конный трюк» получила приз моя жена Наталья Дореева и дочь Анна Корытина в фильме Алексея Учителя «Матильда». Там самый сложный эпизод был – проход лошадей через горящий коридор. Это удалось эффектно сделать. Я получил приз «за лучшее горение» и «за автомобильный трюк» в сериале «Обратный отсчет», где был и исполнителем, и постановщиком трюков.

На российских фестивалях нет премий за такую работу. Хотя, пожалуй, пора, поскольку профессия, находящаяся много лет на вторых ролях, устоялась, стала официальной. Возможно, настало время дать оценку трюковой работе в кино.

Да, мы представители редкой, но важной профессии. Своим студентам я не устаю повторять: в нашем деле есть две составляющие: сначала каскадер должен работать головой, а потом мышцами. Сначала все анализируешь, просчитываешь все варианты на несколько шагов вперед, а затем приступаешь к долгим и изнурительным тренировкам, чтобы выполнить трюк.